Nl, 40 - 14 июня 2014 00:09

Два года назад получилось так, что я видела, как начинается война. Это очень страшно, нечеловечески. Сразу понимаешь все в этот момент. Потому что война. Ну как это описать словами.

Война начинается утром. Ты спишь и вдруг слышишь - Война! - и это ни с чем нельзя спутать. Война началась! Это понятно с первой секунды, ты ее чувствуешь, как животное. Кровь превращается в желе. Впереди только боль, страх и ужас. Я вскочила и меня будто гвоздями к земле прибили. Негры белеют, если испытывают такой ужас. А потом они говорят: "Уважаемые гости! Мы проводим плановые учения по эвакуации посетителей отеля в случае пожара. Просим вас покинуть номер и спуститься на первый этаж по запасной лестнице". И дальше тот же текст по-украински, по-немецки и по-английски. По какому-то громкоговорителю, который вмонтирован в номере.

Я прилетела в Киеве и спала в гостинице после шестнадцатичасового перелета. Легла в семь утра, а плановая эвакуация началась в девять часов. То есть после суток перелета, когда мозга нет вообще, когда не понимаешь, где у тебя верх, а где низ, тебе очень громко и прямо в голову говорят: "Уважаемые гости." Ты вскакиваешь и не понимаешь ничего. То есть понимаешь, что что-то ужасное, выхватываешь отдельные слова "эвакуация", "пожар". Я всего два часа спала, то есть даже не спала, а упала под одеяло и еще не успела согреться, у меня кости холодными были. И если в тот момент спросить "как тебя зовут?", то я бы имени своего не вспомнила. Не имеют значения имена, потому что война. А они продолжают шпарить эти объявления на всех языках мира. Мол, "Ахтунг!" И очень громко, очень, прямо внутрь меня. Стою и думаю: "Ну почему я не купила красивые красные туфли? Почему?" Накануне видела в магазине красивые красные туфли, но подумала, что дороговато. А сейчас началась война и теперь ничего не имеет значения. Но до войны у меня могли бы быть красивые туфли. А теперь ничего не будет. Очень быстро в голове я сложила всю картину мира: Россия напала на Украину. Почему-то именно так и в этой последовательности, хотя Россию я очень люблю и русских тоже. Люблю русских классиков Пушкина, Чехова, Достоевского,. Но я же не спала двое суток, мозга же нет. После перелета вообще адское состояние, когда тошнит все органы внутри тела. Поэтому стою и понимаю: Россия напала на Украину. Они нас убивают. И под предлогом пожарной эвакуации выманивают из номеров. Потому что когда в концлагерях заводили в газовые камеры, то немцы тоже заранее не предупреждали, куда ведут, а говорили, что все идут в душ. У меня это все сразу в голове сложилось: и газовые камеры, и плановая эвакуация, и красивые красные туфли. А в номере был коридор от комнаты до двери. И я очень трусливо выглядываю в этот коридор, потому что звук оттуда. Стою в одеяло завернутая, лохматая, как пакля, и с вытянутым лицом. В коридоре никого. А за дверью ходят горничные, которые говорят лениво и протяжно: "Пажааар, пажааар".

Потом, через час, я встретила своего папу около ресепшена. Он с яростью пытался рассчитаться за мини-бар, а деньги не брали, потому что "у нас пожар, все системы заблокированы". Его не пустили в лифт с моими чемоданами, потому что нельзя пользоваться лифтами во время пожара. Он орал на всех страшно, как на войне. А я стояла рядом в пуховом платке, повязанном через все тело, с тюками и провалившимися от голода глазами. У меня в одной руке был чужой ребенок, которого спасла во время бомбежки, а в другой алюминиевый чайник. Я выплакала все глаза, ресницы выпали от тифа (от тифа выпадают ресницы? но у меня выпали). Стояла около ресепшена с ожиданием, что сейчас в чайник нальют жидкой каши, потому что это единственная посуда, с которой я во время войны хожу на раздачу. Вчера я ела мыло, которое выменяла на сахар. Зачем менять сахар на мыло, а потом есть мыло я не знаю, но я стояла именно с таким видом. Я была такая счастливая на самом деле. И смотрела на папу с такой блаженной радостью и нежностью даже. И на всех этих людей, и на всю эту жизнь вообще. Потому что час назад пережила начало войны. Я проснулась толком только около ресепшена. А там мир и папа пытается рассчитаться за мини-бар. И скоро я поеду домой, а там чисто и тихо. И никто ни на кого не напал. И мыло есть не надо. И можно купить красивые красные туфли.

Папа орал, орал, а я его обняла, прижалась вся-вся, а он такой теплый. И я думаю: "КАК ХОРОШО".

• 
• 
•